Православие на земле Судогодской карта сайта послать письмо
главная
храмы
за Христа пострадавшие
Святые
публикации
воспоминания
новости
в гостях у батюшки
воскресная школа
ваша помощь и милосердие
фотоальбом
публикации

МАМИНЫ РАССКАЗЫ.
Победа.

Победа!.. Известие о ней принёс прямо в поле почтальон, только что приехавший вместе с председателем из райцентра – долгожданное сообщение передали по радио. Но работу бригада не приостановила, пока не засеяла всё поле. На центральной усадьбе вечером был праздник в клубе, устроили танцы под гармошку. Молодёжь, полная светлых надежд на будущее, веселилась от души.

В нашей деревне не пели и не плясали – почти во всех домах бабы голосили по убитым мужьям. Только мама получала письма с фронта – от отца и младшего брата, который ушёл добровольцем накануне своего восемнадцатилетия, был пехотинцем все четыре года и остался жив. А потому прятала свою радость, чтобы не огорчать других. Домой отец и брат вернулись почти одновременно, с разницей в несколько дней. Надо было налаживать мирную жизнь.

К осени возвратились все уцелевшие мужики. И тогда снова вспомнили о беспартийности матери, вызвали в правление и предложили вместе с отцом поработать на птичнике. Мама уже носила под сердцем мою старшую сестру, а потому согласилась: всё лучше, чем с животом по полям бегать. Да и отец после контузии стал плохо слышать, не мог работать на тракторе.

Птичник вместе с курами доживал последние дни. Возможно, поэтому и предложили слишком уважаемому в народе бригадиру военного времени заведомо гиблое дело, чтобы о себе много не думала.

Через неделю её увидел в райцентре секретарь парткома и рассвирепел:
- Ты чего тут расхаживаешь в рабочее время?
- Яйца сдавать привезла. Очереди жду.
Не поверил начальник, что так быстро куры стали нестись, проверил, всё правильно!

А причина была проста: стали кормить вовремя и досыта, поить чистой водой, ухаживали, лечили, как когда-то дедушка учил. Гнездовья папа по-своему переделал. Яйца выбирали несколько раз в день, хранили в металлическом ларе, чтобы мелкие грызуны не добрались. Ну и открыли охоту на лис, которых вокруг была тьма.

Через год показатели на маминой ферме стали лучшими в колхозе. Но этого начальство старалось не замечать – награждали отрезами на платье, платками, часами других. Мать ходила на общие собрания, слушала откровенное враньё и молчала. Отец её успокаивал: не трогают, и то хорошо.

Ещё через какое-то время, когда по яйценоскости кур были побиты все рекорды и по району, председателя вызвали в райком: надо что-то делать с этой парой, поставьте на птичник хотя бы комсомолку или кандидата в члены партии, не к орденам же их представлять.

В деревнях становилось всё безысходней. Женщины постарше надорвались за годы войны, и уже не могли работать так, как раньше. Настраивали детей любыми путями уезжать в города. В московских Черёмушках сегодня живут правнуки моих земляков, считающие себя столичными жителями в третьем поколении. Одну мою родственницу однополчане отца порекомендовали сначала в няньки, а потом как-то сумели прописать. И пошло–поехало целыми деревнями, великий вынужденный исход родственников и знакомых на стройки столицы, когда немецких военнопленных вернули в Германию.

Мама тоже попыталась, но... В военной биографии отца было «черное» пятно, несколько месяцев плена. А потому, если что-то происходило криминальное, участковый обязательно наведывался и уточнял, где он был в это время. Из-за этого не взяли работать в милицию даже истопником. Из-за глухоты выбор работ в городе был невелик. Да и у мамы не было фактически никакого образования, а на зарплату уборщицы детей не выучить. Они остались в деревне, но с нищетой не смирились.

Отец прошёл пешком всю Европу, везде приглядывался, как живут фермеры. Конечно, было не сравнить с нашими условиями. К каждому, самому захудалому хутору, рассказывал он иногда мужикам в узком кругу, была мощёная дорога, подведено электричество, телефон. А сколько всякой техники, которая облегчала работу на земле или на ферме! Особенно его поражало, как откармливали свиней – на колбасу - по одному рациону, для копчения или засолки – по-другому, как мерили сантиметром прослойки мяса и сала при забое...

Это и сейчас для нас фантастика, а тогда – тем более. Вызвали отца, куда следует, посадить не посадили, но расписку взяли: про иное ведение сельского хозяйства не болтать. Пригрозили так, что до самой смерти он тревожился за нас больше, чем мама, и наперекор ей не запрещал бегать на комсомольские собрания, думать и говорить, как учат в школе.

На самом солнцепёке, за сараем, подальше от любопытных глаз, отец построил парники из толстых брёвен. Мама помогала ему таскать навоз, землю из леса. Закрывали всё сверхдефицитным тогда стеклом. Сначала попробовали выращивать капустную рассаду. Мама только раз вышла с ней на базар, как у неё сразу появились постоянные покупатели, которые приходили к ней прямо домой каждую весну к определённому сроку.

Ещё выхаживали копеечных поросят. Принесёт, например, свиноматка голов десять или даже тринадцать. А прокормить она может только пять. Больных и слабых выбраковывали и продавали колхозникам – всё равно сдохнут. Желающих было мало, вот родители и брали их дюжинами. Брали тогда, когда своя корова только-только отелится. И этим молоком откармливали до определённого возраста. Затем окрепший и подросший молодняк продавали. Но даже по рыночной цене за ними была очередь, потому что в дальнейшем при соответствующем уходе быстро набирали нужный вес, не болели и не дохли.

Именно на эти деньги отец и построил новый дом, чтобы в нём места хватало всем детям. У мамы к этому времени было уже трое, и четвёртым беременна.

Когда её снова вызвали в правление и сказали, что ставят заведующей молочной фермой, она согласилась, только попросила, чтобы и мужа перевели скотником или сторожем. Председатель сначала ни в какую, надеялся, что муж её останется на птичнике, и там всё будет также и при новой заведующей. Но мама настояла на своём. Ферма на тот период была важнее, и он уступил. А птичник уже через несколько месяцев приказал долго жить.

Молочная ферма находилась в нескольких километрах от деревни, приходилось ходить пешком в любую погоду по бездорожью. Но и с новой работой мама справилась. Содержали скот плохо, сено часто было гнилое, не хватало зернового корма. Коровы много не доили, от силы тысячи две литров молока в год. Из-за некачественного силоса, несбалансированности кормов, грязи, в которых содержались животные, редкая доярка сама пила молоко из-под колхозной коровы. Телята болели и дохли. Новая заведующая сочувствовала животным и не жалела себя. Отец брал на себя все плотницкие работы, делал мелкий ремонт, даже если это не входило в его обязанности. Повеселели доярки, когда увидели такую поддержку. Доили тогда ещё вручную, воду грели в котлах, носили вёдрами из колодца. Желающих работать в таких условиях особо не было. А главное, нельзя было свою корову держать – совпадали по времени дойка и выгон скота в стадо летом. Родителей выручали старшие дети, на которых была вся домашняя работа, соседи, с которыми всегда жили очень дружно.

Тогда на фермах были ещё и маслобойки, потому что в жару молоко быстро скисало. В большую деревянную бочку заливали сливки, плотно закрывали. И, словно вертел над костром, вращали до тех пор, пока масса не разделялась на масло и пахту. Её сливали, а масло топили, и оно застывало огромными лепёшками в больших тазах. В таком виде и сдавали на молокозавод. А отходами выкармливали телят.

Из-за этого масла опять у родителей начались проблемы. На других фермах, на самом молокозаводе один килограмм получали из 25 литров, а то и большего количества молока. Оно почему-то было нежирным – может, разбавляли водой ради показателей, может, из-за небрежного ухода или элементарного воровства. На родительской ферме килограмм масла получали порой и из 16-18 литров молока, в зависимости от сезона, качества кормов. Приезжали проверять из района. Убедились, что цифры реальные, никаких приписок. Вот если бы была недостача – понятное дело. Но чтобы всегда такие излишки!

И тут же перевели в доярки, от греха подальше. С новым заведующим показатели стали как у всех.

Н. Кипарина      
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 |

крест